Поэтесса Нина Васильевна Карташова, еще при жизни Максима Трошина, после одного из творческих вечеров подарила ему сборник своих стихов, с дарственной надписью: "Максиму Трошину, Светлому отроку, Гласу Ангельскому Святой Руси". О книге Александра Шахматов

Дорогие русские современники! Мы с вами живём в очень сложную, ложную, смутную, но все-таки очень интересную эпоху. Двадцатый век был для России палачом, наш Русский народ-великомученик перенёс столько горя, сколько ни один народ в мире. Революция, гражданская война, красный террор, расстрелы без суда и следствия, лагеря, ссылки, изгнание, рассеяние по всему миру, интернациональное иго... Как сохранить себя в правде, в вере, в любви к Богу и Родине? Это было невероятно трудно - остаться русским православным и здесь, в СССР и РФ, и там на чужбине... И все-таки велик дух русского народа, велика сила наших предков, создавших уникальную Русскую культуру, стоявшую на вере во всем: в быту, в семье, в произведениях искусства, в воинских подвигах, в науке и хозяйстве. Этот русский лад и уклад сохранили нас в политических смутах, пусть далеко не всех, но остаток нам для спасения. Мы сохранились и уцелели, чтобы была Россия, её Честь и Достоинство! Об этом книга «Вселенная Россия» Александра Васильевича Шахматова.

Я знаю русского патриота много лет, с 1991 года. Сказать о том, что он русский певец, недостаточно, хотя его голос шаляпинской школы и шаляпинского размаха был дан ему от Бога затем, чтобы славить Русское певческое искусство. Как верно он сам сказал: «Русского можно изгнать из России, но Россию из него - никогда!» И он вернулся на Родину, у него русская, не из эмиграции жена Елена, дочь Василиса. Он продолжает не только петь, но и всегда отзывается на любые поездки по матушке России для встреч с простым народом. Свидетельствую, за четверть века интерес к Александру Шахматову не ослабел, и как в 90 - е годы прошлого столетия, так и ныне в 2016 г., его любят слушать, ему верят, потому что он очень искренний, он не играет себя, не лжёт, как многие современные общественные деятели. Он говорит то, что сам выстрадал и понял.

Его книга особенно нужна молодым, которых лукавые культуртрегеры ориентируют на Запад. Юные наши соотечественники воспитаны на пренебрежении ко всему родному, им упорно прививают колониальное сознание. Уроков английского языка больше, чем родного русского в программах школ. По радио, телевидению, в театрах почти что нет русской красоты, больше антирусского уродства. Часто ли вы слышите наши русские народные песни, великую русскую классику? И вот Всемирно известный русский певец, родившийся в Китае, выросший на Западе, открывает Русской молодёжи, одетой сплошь в майки, куртки с чужими метками, от наушников до красоток без нации и без Бога, то есть описывает в своей книге Россию, родную, красивую, работящую и, самое главное, уважающую себя, самостоятельную и самодостаточную. Ведь все чужебесие от привитого комплекса от национальной неполноценности. Думаю, что современный русский молодой человек задумается, прочитав книгу Александра Васильевича, почему автор не живёт на хваленном, комфортном Западе, а предпочитает жить в России и для России.

Да и зрелым читателям, измученным духовным и материальным неблагополучием, не повредит внимательно прочитать книгу и подумать, почему автор считает, что единственная человеческая система власти - Царская, её не захватывают, не выбирают, а призывают. И капитализм, и коммунизм разрушительны. И без веры человек трус и обречён на рабство.

Но кроме поучительности книга А.В.Шахматова наполнена живыми зарисовками, яркими впечатлениями автора от очень многих стран и народов мира. Трогательные воспоминания о родной большой патриархальной семье. Образы его матери, отца, сестры, братьев выписаны благородно и любовью. Жизнь Александра Васильевича богата событиями, захватывающе интересна и во многом уникальна, неповторима. И самое ценное: его душа изливает, излучает русский свет, неравнодушие к вам, дорогие читатели, и делает книгу родной и близкой нашему сердцу. Читайте и многое поймёте!

Когда-то я в 1995 году посвятила Александру Шахматову своё стихотворение:

По каторгам горя, чужбин и Сибири

Мы бывшей России забыть не могли,

Спалённый, сожжённой, единственной в мире,

Укрытую в сердце от смерти спасли.

Мы помним о долге, мы помним о Боге,

Нас мало осталось, но с нами Господь!

Пусть мы обнищали, худы и убоги,

Но в этом и сила врага побороть.

Кровавое войско убелится нами,

Державу и Скипетр подымет страна,

И русская Слава, и русская знамя

Наденут, как прежде, кресты-ордена!

Недавно, как всегда случайно (это уже стало традицией) я наткнулась в интернете на необыкновенное по своей сути стихотворение «С крылом подбитым, в бинтах и гипсе» Карташовой Нины. Стало любопытно, и я поискала еще ее стихи. Нашла. Некоторые стихи меня просто потрясли... Я плакала... Я не могу назвать себя знатоком поэзии, тем более современной, но мне кажется, что ее стихи очень отличаются от стихотворений поэтесс нашего времени. Рифма показалась знакомой, чем-то напоминает Лермонтова, особенно «Бородино». Одним словом, я нахожусь под сильным впечатлением...

Карташева Нина Васильевна родилась 1.01.1953 на Урале в Верхотурье, в поселке спецпереселенцев, куда были высланы обе ее бабушки с семьями. Со стороны матери Нина Карташева происходит из псковско-новгородских крестьян, раскулаченных и сосланных в Верхотурье в 1929. Со стороны отца – русские дворяне, бабушка по отцу после заключения (ст. 58) уже в ссылке на Урале приняла монашеский постриг в миру. Мать поэтессы умерла, когда девочке было 6 лет, воспитывала ее бабушка-монахиня. На Урале Карташева закончила общеобразовательную и музыкальную школы, а затем музыкально-педагогическое училище в Ленинграде. В 18 лет вышла замуж и переехала в Подмосковье. Работала преподавателем в детской музыкальной школе и Московском камерном оркестре.

Первые стихи записаны в дневнике в возрасте 6-7 лет. Но печататься начала в к. 1990. В журнале «Наш современник» N 9 за 1990 вышла первая подборка стихотворений и была принята читателями с большим успехом.

Из предисловия Станислава Куняева к книге «Чистый образ»:

«Молодая женщина легкой, словно бы по воздуху ступая, походкой вошла в редакционный кабинет и протянула мне кипу листочков.
— Наш батюшка благословил, сказал, можно мне напечататься.

Она села за стол, и время от времени, отрываясь от стихов, удивлявших меня, я поднимал глаза на нее: откуда, из каких времен вошло в наш сумасшедший, обесчещенный, хищный, изуродованный мир это существо, родственное духом и натурой великим боярыне Морозовой или какой-нибудь русской монахине, героически встретившей смерть во время революционного погрома?

Умом, и совестью, и духом соберусь,
Пред Богом встану в схиме и в веригах:
Пусть я умру, но ты воскресни, Русь!
Воскресни прежней Родиной великой...

Я читал ее стихи и понимал, что это чудо. Речь идет не о таланте даже, а о том, что в эпоху распада жизни и поэзии, ядовитой рефлексии, разрушающей поэтическое слово, в эпоху тотальной лжи новых хозяев жизни, в эпоху гниения и позорной смерти литературы вдруг — словно бы по Высшей Воле — встретишься с душой, исполненной цельной, звенящей силы самопожертвования, милосердия и духовного героизма, почти немыслимого!

Значит, еще жива моя Родина, жива Православная Вера и не окончательно Богородица отвернулась в горести от любимой и несчастной Отчизны...»

С РАСПЯТЬЕМ ДРЕВНИМ, РОДОВЫМ В ДЕСНИЦЕ...

С распятьем древним, родовым в деснице
Благословлю, как мать и как сестра, —
Последний бой, покой уже не снится.
Мужи и братья, сыновья! Пора.
Пусть ваши светлые и праведные лики
Ни страх, ни стыд, ни скорбь не омрачит —
Да будет день во всех веках великий,
Да будет вера — меч, да будет правда — щит.
Не отступлю в любви я и в молитве.
Господь! Мы достояние Твое,
Победу даруй правым в страшной битве.
Жизнь кончилась — настало житие.

НЕТ! СОЛЬ ЗЕМЛИ НЕ ВЫ, А ВОИНЫ ХРИСТА!..

Нет! Соль земли не вы, а воины Христа!
Не транснациональная элита,
Которая у пахаря хлеб вырвет изо рта,
Которой выгодно, что Истина сокрыта.
Нет, соль у вас не та — на вкус тошна,
Хоть массы травятся, безумсвуют витии.
Но нам вина чужая не нужна.
Свои есть грешники. И есть святые.
Святые, да! Путсь многое болит,
Но церковь молится, и Бог нас не оставит,
Бог по делам рассудит и управит,
И Духом Истины народы осолит.

ДОРГАЯ ПАМЯТЬ — МАМИНА КАМЕЯ...

Дорогая память — мамина камея.
Женский профиль вправо. Тонкие черты.
Нежная покорность... Мы так не умеем,
Мы не разумеем кроткой красоты.
Времена другие. Огрубели нравы.
Одичали розы и цветник заглох.
Выжили другие. Выжившие правы.
Красоту диктует нам чертополох.
Но в домашний вечер зажигаю свечи,
Розы у портрета, за столом друзья.
Телевизор выключен. Лишь стихи да речи.
Вот когда камею надеваю я.

В СМЕРТНЫЙ ЧАС ТВОЙ Я БУДУ РЯДОМ...

В смертный час твой я буду рядом,
И с того или с этого света
Поспешу догорающим садом
Через это последнее лето.
Слышишь? Кто ты там, мой одинокий,
Кто читает, не веря слову?
Я тебе написала строки!
Прочитай их, пожалуйста, снова.
Я приду тебя в путь приготовтиь,
И обмыть твою душу слезами.
Мы не будем судьбе прекословтить,
В смертный час мы поможем ей сами.Ты не бойся
мой друг неизвестный.
Есть земной путь. Но есть и небесный.

О, детство! Все оттуда, весь мой
клад!
Берсень-крыжовник, русский виноград...
Я на коленях бабушки сижу,
Она рисует мне, а я гляжу,
Я слушаю — как сладко напевает,
О бывшей жизни внучке вспоминает:
«Вот, деточка, мой дом, где я росла.
Крыльцо...Балкон...Столетний старый сад.
Вот здесь сирень лиловая цвела...
А здесь крыжовник — русский виноград...
Берсень-крыжовник!»- падала слеза
На акварель, и тон ложился легче
Там, где росла колючая лоза,
Которая недуги злые лечит.
Я разыскала после этот дом,
Там старая районная больница,
И обрекли ее уже на слом,
И о болящих некому молиться.
И сада нет. Но в диких лопухах
Кольнул знакомый с акварели кустик,
Берсень-крыжовник! — В радости, и грусти
И в бабушкиных дождевых слезах.
И я его к себе перевезла
С комком земли из бабушкина сада.
Берсень ты мой! Наследство и награда,
Лекарство от беспамятства и зла.

Не откажусь от бабушки-крестьянки,
Не постыжусь посконной и сермяжной —
Горжусь красой иконной, непродажной,
Прямой в словах, поступках и осанке.
За веру и за верность отсидевшей,
Не постаревшей — только поседевшей.
Мне от нее неленостные руки,
Терпение на горе да муки.
Не отрекусь от бабушки-княгини,
Благую честь у Господа избравшей,
В ней не было ни спеси, ни гордыни,
Был Свет, в грязи и ссылках просиявший.
В миру, в семье носила тайный постриг,
Для Господа свершила тихий подвиг.
Мне до нее идти еще далече,
Мне от нее — мои стихи да речи.
Обеим бабушкам поклон за воспитанье,
За руки, за науки, за любовь.
За светлое о них воспоминанье,
За слившуюся в сердце моем кровь.
Как сестры Лазаревы Марфа и Мария,
Такие разные. Но вместе — вся Россия.

УРОНЮ ЛИ ПЕРЧАТКУ — НИКТО...

Уроню ли перчатку — никто не подымет.
Прохожу ли с сумою — никто не поможет.
Города суетятся, пропащие в дыме,
Беспробудные села лежат в бездорожье.
Встречу рыцаря бедного — вместе поплачем,
Со скупым повстречаюсь — в путях разойдемся.
А с тобою — в том мире свиданье назначим,
А с другим — мы и здесь как-нибудь разберемся.
Уроню ли перчатку — не купишь другую.
И в суму мою камень мой ближний положит.
Я приму этот камень! Его сберегу я,
В основанье души он сгодится, быть может.

С КРЫЛОМ ПОДБИТЫМ, В БИНТАХ И ГИПСЕ...

С крылом подбитым, в бинтах и в гипсе
Глотаю пищу из рук твоих.
Мой друг унылый, опали листья,
Зима осталась нам на двоих.
Ты отвечаешь: «Мой друг прелестный,
Осилим зиму, крыло взлетит,
Душа окрепнет, весна воскреснет!»
Глотаю слезы. Крыло болит.
Немного меда. Немного яда.
За исцеленье благодарю.
Но этой смерти была б я рада,
Но если надо... Не укорю!

Картина Хьюго Симберга «Раненный ангел», 1903 год.

Нина Васильевна Карташова – последняя аристократка русской поэзии, аристократка не только по духу, но и по происхождению, что придаёт её стихам особое чувство ответственности за свой народ, свойственное истинной национальной элите.

Помню, как читала она стихи в Славянском центре - вижу зал с высокими стрельчатыми окнами, портрет последнего императора и поэтессу, одетую в эффектное платье придворной дамы, словно героиня исторического фильма. Её жесты величественны, осанка горда, голос звучен. С жаром пророчицы она взывает к народу: «Держитесь, братья! Это лишь начало./А смерти нет. Не бойтесь умереть./Торжественная солнечная медь/Седьмой трубы Архангела звучала:/Держитесь, братья, это лишь начало».

Её поэзия осознанно традиционна, выверена в соответствии с давними канонами русской лирики. Замечу, что это же лишает большинство поэтов патриотического направления индивидуального стиля, разве что сами они пишут так живо и страстно, что не замечаешь отсутствия личных творческих находок, захваченный бурей эмоций. А Нина Васильевна вкладывает душу в свои строки: «В штатском шатаясь, в позоре и сраме./Вечная память златым эполетам!/Не были русские люди рабами./Вы, офицеры, забыли об этом.../Власть и начальство. Все так. Но вы сами/трубные марши в гитарах растлили./Не были русские люди рабами./Даже советские русскими были...».

Любовь к Родине является импульсом, направляющим развитие её сюжетов. Живые яркие образы, убедительные мысли находят отклик у читателя.

В стихах Нины Карташовой тесно взаимосвязано национальное и личное. Она сторонница патриархальных устоев, строгой нравственности, вековых испытанных взглядов на иерархию власти, где, как писала Марина Цветаева, «Царь - народу, царю - народ» . Дисгармония в государстве остро осознаётся ею и восстанавливается хотя бы в яростно-возмущённых стихах: « Нас мало осталось, но с нами Господь!/Пусть мы обнищали, худы и убоги,/Но в этом и сила – врага побороть./Кровавое войско убелится нами,/Державу и скипетр подымет страна!/И русская слава, и русское знамя/Наденут, как прежде, кресты-ордена!»

Тема царя и царской власти одна из важнейших для поэтессы. Монархия – фундамент государства. Власть Божия и власть царская – вертикаль, ось мира. Святые подвижники и просто верующие люди – основа общества. С чувством чести и долга поэтесса рассуждает об этом, дискутирует с оппонентами, взывает к единомышленникам. Архаические слои народного сознания хранят формулу истинной власти, освящённой свыше, и Нина Васильевна пишет, ориентируясь на эту формулу. Квинтэссенцией её поэзии являются строки, которые ставит эпиграфом к своим выступлениям: «Моя поэзия - судьба, а не профессия./Моя религия - Христос, не чужебесие./Мое Отечество - святая Русь державная./Все остальное для меня - не главное».

Её гражданской лирике чужда позиция страха, неуверенности, обречённости. Не чувствуется одиночества, потому что она ощущает себя в гуще народа, всегда ведёт диалог с союзником или оппонентом: «Мне есть что тратить, чтобы вам копить./И как только меня не назовете!/Все купите? - Меня вам не купить./Возьмете силой? - Душу не возьмете./Ничтожны вы, и злато, и булат./Дерзаю быть и нищей, и свободной./В России - русской и единородной,/Кому за простоту дается клад».

Порой стихи Нины Васильевны осознанно назидательны, она строго советует жить так, как кажется правильным именно ей. Но источник этой назидательности – боль за народ. «Ты воин в Поле безоружный,/Народ свой бедный не злословь…», «Помогите тому, кто слабее…», «Люби своих – и обессилеет враг!» Характерные черты её творчества – уверенность в себе и нации, надежда на действенность слова – обличающего, призывающего. Это мироощущение человека, который убеждён, что творит судьбу страны. Несомненно, оно дано поэтессе как наследие предков: «Над верой вершили расправу,/Громили народов оплот./В двадцатых, тридцатых кровавых/Умучен был древний мой род./Дед в доблестной русской отваге/России был верен, Царю./До гроба был верен Присяге -/Во славу казнен Октябрю…»

Дворянство России изначально формировалось из тех, кто защищал и крепил её мощь, вёл к победам. Это не новомодная псевдоэлита аферистов-олигархов и лицемеров-политиков, которая «ест с герба на блюде» . Ответственность истинной аристократии за свой народ и государство осталось у немногих, оно в крови, а не на банковском счёте. К тем же, кто, кичась происхождением, заигрывает с врагами Отечества, Нина Васильевна обращается так: «…Да, господа, Империи не стало./Теперь не запретишь красиво жить./Как много спеси, только чести мало./Дворянство надо снова заслужить». Своей поэзией Нина Карташова подтверждает своё дворянство и древнюю славу рода. Но не менее дороги ей и предки по другой – материнской линии, простонародной: «Не откажусь от бабушки-крестьянки,/Не постыжусь посконной и сермяжной -/Горжусь красой иконной, непродажной,/Прямой в словах, поступках и осанке./За веру и за верность отсидевшей,/Не постаревшей - только поседевшей./Мне от нее неленостные руки,/Терпение на горе да муки./Не отрекусь от бабушки-княгини,/Благую честь у Господа избравшей,/В ней не было ни спеси, ни гордыни,/Был Свет, в грязи и ссылках просиявший./В миру, в семье носила тайный постриг…».

Личная нравственная позиция Нины Васильевны достойна уважения, тем более, что она никогда не противоречит себе. Таким видит поэтесса характер настоящей русской женщины: «Я нищая, но я не побирушка./Пред храмом встать с протянутой рукой?/Да никогда! По мне уж голод лучше/И лучше - со святыми упокой…/Прочь заберите деньги и футляры,/Прочь, битые, с набитою мошной!/Какие бары!? Те же комиссары!/Не вам носить мой черный шлейф за мной».

В наши дни для русской гражданской лирики характерен интерес к апокалиптике. Предощущение последних времён порождено крушением сильной государственности, социальными проблемами, сломом моральных норм. Там, где неверующий видит промахи реформаторов, верующий усматривает новый этап приближения к Божьему Суду.

«Церковь Православная, рыдай!/Что с твоим народом сотворили?/Вольным воля, а спасенным рай?/Только не спасли нас, погубили./Только воли не было и нет./Кровь царя на всех. И оправданье/всероссийских и вселенских бед./Нет причастия без покаянья».

Рассматриваемые в таком ключе правители кажутся носителями инфернального зла, глобализация ведёт к власти Антихриста, русский народ – последняя надежда человечества, удерживает мир на краю бездны.

Нина Васильевна говорит: «Даже наши лучшие православные христианские качества враги Божии и враги России стараются приспособить к себе. Нас, рабов Божиих, они хотят превратить в рабов для себя: “Смиряйтесь, терпите!”. Но, дорогие мои, смиряться мы должны перед Богом; перед врагами смиряться - сугубый грех. Любить их можно, но смиряться, позволять им делать бесчинства - это грех. Наступили те времена, когда компромиссы уже неприемлемы, уже нельзя ладить. Середины между злом и добром не может быть».

Но поэтесса смотрит в будущее с надеждой и отвагой, хотя кому как не ей, находящейся в центре русской оппозиции, знать о слабости окружающих и ненадёжности лидеров. Как говорил некий старец: «Бог отнимет всех вождей, чтобы только на него взирали русские люди».

«Ля рюс хотите? Вот вам балалайка, Фольклор.../Но править вами будем мы!" -/И торжествует мировая шайка,/И в патриотах ходят слуги тьмы»;

«Вождя не вижу в русском стане./Терпение и бесплатный труд./С двойным гражданством россияне/За экстремизм меня сметут./Но все же я смиренным слогом/Напомню русским об одном:/Смиряться надо перед Богом,/Но не смиряться перед злом!»

Её философия преисполнена святым чаянием спасения Отечества и спасения души, что взаимосвязано.

* * *

О любви Нина Васильевна рассуждает не одержимо-страстно, а со спокойным достоинством аристократки, умеющей взвешивать слова, ожидающей от своего избранника рыцарственности и понимания своих чувств. Это монолог требовательный, но требует она только, чтобы мужчина соответствовал своему предназначению – быть защитником, созидателем. Не согласна размениваться на тех, кто не равен ей по вере и преданности Родине. Желает видеть вокруг героев. Взывает к ним словно воплощение вечной женственности: «Ты говоришь: "Прощай, Славянка!" - /Прощаю. И благословлю:/Воюй! Горда твоя осанка/И взгляд, который я люблю!/Воюй. Мечом, крестом и словом./Не медли, ангел ждет, трубя./Ты не один в строю Христовом. -/"Иду, Славянка! За тебя!»

В её любовной лирике сталкиваются и взаимодействуют характеры сильные и благородные. Верность неколебима, супружество свято, а драма безответного чувства высока, как в давние времена: «Умен и одинок, и зол,/Ты насмерть с этой жизнью бился./Не я, а ты меня нашел,/Не я, а ты в меня влюбился.../И ум считается с душой -/Жизнь обрела успокоенье,/И миром завершился бой/С самим собою, во спасенье./На поле боя бытия/Белеют спелые колосья./А то, что не с тобою я,/Тем лучше. Выше дух возносит».

Я цитирую многие тексты не полностью, но думаю, и несколько строк могут передать суть. Вот необычный сюжет – мужчина защищает не просто свою женщину, а женщину-поэта: «Как дуэль? Неужели в наш век/Есть мужчины? Есть слово чести?/Черной речки кровавый снег/Убелился от этой вести.../Год прошел. Я спросить могу?/Пуля вынута - шрам, как мета./Почему не стрелял по врагу?-/«Чтоб читал он и чтил Поэта!»

Нина Васильевна не скупится на восторженные слова, если видит человека, который отвечает её представлениям о настоящем патриоте. Такой образ - соратника по борьбе, брата по поэтическому оружию лучше всего создан ею в посвящении Станиславу Куняеву: «Бог в помощь тебе, наш бесстрашный помор!/Шеломом испивший Студеного моря./По звездам дорогу твой вычислил взор,/По звездам, со тьмами кромешными споря.../Врагом ненавидим, но Богом любим./Удар отразивший, не принявший лести,/Оставшийся верен России и чести,/Ты нужен своим. А враги - яко дым...»

Нельзя не отметить, что имя Нины Карташовой, ставшей истинно народной поэтессой, открыл читателям в 1990-м году журнал «Наш современник», мировоззренческая позиция которого ей близка.

Её тексты богаты мудростью, порождённой крепкой верой и правильным пониманием мира: « Не бойся старости - оттуда ближе Бог!», «От слабости твоя жестокость воли, Ведь сильные всегда великодушны», «Что тело без души? Холодный труп./А что душа без тела? Божья тайна», «И весь свой дар мы даром отдаем -/И не убудет дарованье Божье». «Не труд, а только наслажденье, Любовь и нежность ко всему - Вот что такое вдохновенье, И все ответствует ему!», «Не победить врага в бою земном,/Когда слабеем мы в бою духовном»,«Многобожие - суть безбожие,/Многовластие - суть безвластие», «Спасай Отечество - спасешь себя».

А вот это прелестное стихотворение я воспринимаю как автопортрет поэтессы и в то же время собирательный образ своей соплеменницы: «Приподнятый славянский нос,/И детский рот неискушенный,/И легкость русая волос, И лоб от мира отрешенный./Но шеи гордость и изгиб,/Плечей покатая картинность -/Не девственный, а женский тип./Но все-таки и в нем невинность./И взгляд души не подведен/Тенями красок и страстями,/Он чистотою огражден,/Как будто осенен крестами».

Но эта милая хрупкая хранительница очага и молитвенница не отворачивается от действительности, а встречает её прямым уверенным взором. Несмотря на объективное видение происходящего в России, Нина Карташова оптимистична. Она автор множества светлых стихотворений, которые передают настроение надежды, радости, единства с родной природой и горним миром, отражённым в ней, как в зеркале: «Этот запах снегов, запах хвойных лесов/И безгрешность смиренной природы./ Эти тихие звуки ее голосов,/Ход небесных, сияющих ровно часов,/Отмеряющих в вечности годы./Мир мой прост и спокоен, и благословлен./Все, что Бог подает - все во благо./Вот и ты примирен, вот и ты исцелен,/Слезы в радость - целебная влага».

Силы можно черпать как в ненависти, так и в любви. Для Нины Карташовой ближе второе, как для глубоко религиозного человека. Поэтесса способна и в тумане уныния, окутывающем сегодняшнюю Россию, рассмотреть искры лучших чувств:

« Нет! Не могу отречься и предать/Вот этот мир, пусть тленный, но прекрасный,/Поверженный во зло и тем несчастный,/Но все-таки способный снова встать./Дано любить улыбки и цветы,/Весенний гром, пречистый воздух зимний/Любовью самой чистой и взаимной!/Дано живое чувство красоты...».

Она воспринимает жизнь не как драму, а как дар, за который должно благодарить Творца, потому что, несмотря ни на что, на земле всегда останутся и любовь, и верность, и справедливость, и отвага. Сделать правильный выбор должны мы сами. Посему «На эту страницу цветок заложи,/И лучшему, ближнему так и скажи:/Во имя добра удалимся от зла…». Звучит по-библейски просто.

Нина Васильевна Карташева

Карташева Нина Васильевна (р. 1.01.1953), русская поэтесса. Тематика ее стихов определяется твердой православно-патриотической позицией и глубоким осознанием русской национальной идеи. Инициатор и ведущая Вечеров русской духовной культуры в Международном Славянском центре (с 1993), музее К. Васильева (с 1999). Автор поэтических сборников “Стихи из России” (Австралия, Мельбурн, 1991), “Чистый образ” (1993), “Имперские ряды” (1996).

Карташёва Нина Васильевна - поэт.

Отец - из рода князей Оболенских, мать - из крестьян. Предки Карташёвой подверглись репрессиям: бабушка-дворянка, княгиня Н.И.Оболенская-Кейкунатова, вернувшись из Харбина с репатриантами, провела 8 лет в лагерях, др. бабушка, крестьянка с Псковщины, была раскулачена и выслана на Урал в 1929; дед расстрелян красными, другой - умер в ссылке. Отец - фронтовик, удостоен двух орденов Славы. Мать рано умерла, и Карташёва воспитывалась бабушками, которые открыто исповедовали православие, с детства приобщили Карташёву к вере, церковному певческому искусству, поэзии акафистов.

В 1967 переехала в Ленинград, где окончила музыкально-педагогическое училище; в 1971 поселилась в Подмосковье, работала преподавателем в детской музыкальной школе, пианисткой в Московском камерном оркестре. Живет в г.Менделеев Московской обл.

Стихи пишет с 6 лет. Толчком к публикации произведений послужили перемены в стране: «Когда началась перестройка, переменилось отношение к Церкви, я загорелась верой, что уцелевшая Святая Русь, верующие русские православные люди, священники, иерархи вернут народ в лоно Церкви. Но, увы... лукавство и подмена еще более усилились» (Автобиография // Архив Отдела новейшей лит-ры ИРЛИ). Карташёву, убежденную в том, что «православие - не тема, а состояние души», не удовлетворяли появлявшиеся тогда произведения «на церковную тему», и по благословению духовного отца она начала печататься.

Первая публикация - стихи в журнале «Наш современник» (1990. №9).

В 1991 попечением поэтессы А.Ф.Кузьминской (1898-1992) в Мельбурне вышла первая книга «Стихи из России». Затем в течение 10 лет вышли еще 6 поэтических сборников Карташёвой, среди которых «Чистый образ» (1993), «Имперские розы» (1996), «Порфира и виссон» (2000; включает около 700 стих.), «Слава России!» (2001).

Член СП России с 1993. Инициатор и ведущая литературно-музыкальных вечеров русской духовной культуры «Слово во славу» в Международном Славянском центре (с 1993), музее К.Васильева (с 1999). Карташёва определяет себя как поэта православно-патриотической и монархической направленности. Следствием такой открытой самоидентификации Карташёвой стала полярность критических оценок: если Ст.Рассадин определил ее творчество как «черносотенный лом, прикрытый хоругвью», то М.Лобанов, Ст.Куняев, Вл.Солоухин, В.Крупин дали высокие оценки ее стихам, а «Русский вестник» назвал Карташёву «выдающейся русской поэтессой современности» (2000. №39-40).

В предисловии к книге «Чистый образ» Ст.Куняев так определил место Карташёва в современной поэзии: «Нина Карташёва принесла, как драгоценную влагу в ладонях... истовую веру в Россию... чистую любовь к измученному, оболганному, но живому народу своему... В эпоху распада жизни и поэзии, ядовитой рефлексии, разрушающей поэтическое слово... встретишься с душой, исполненной цельной, звенящей силы самопожертвования, милосердия и духовного героизма» (С.8).

Гражданская поэзия Карташёва - обличение неправды, призыв к противодействию силам зла. Стихотворения Карташёвой, которые звучат как набат во время бедствия, свойственны определенность позиции, отсутствие полутонов, плакатность. Публицистичность и лапидарность некоторых формул превращают их в лозунги: «Воюй. Мечом, крестом и словом» (Порфира и виссон. М., 2000. С.97. Далее, если не оговорено специально, цитируется это издание). В стихах проступает миросознание воина - участника ожесточенной вселенской битвы зла и добра. Базовые нравственные ценности поэзии Карташёва - честь, доблесть, верность: «Сколько горя вокруг! Век двадцатый добил / Честь и Доблесть по-подлому в спину» (С.80). По убеждению поэтессы, «самое нужное сейчас в России - благородство», необходимы «рыцарство духа, своя русская элита, аристократия <...>. Не будет этого, все распродадут: и совесть, и Родину, и нацию» (Православная Русь. 2002. №9. С.12).

Поэтический идеал Карташёва - православное рыцарство, в ее поэзии присутствует культ воина, готового к смертной битве, или юноши, сражающегося крестом и мечом, дарящего «имперские розы» своей воинственной вдохновительнице: «И отроку вручить старинный меч, / И научить быть русским до кончины» («От гнева задыхаться и дрожать...». С.35). Лирическая героиня Карташёвой ждет от мужчины подвига и самопожертвования: «Слагаю гимны: побеждай! / Умри и доблестно и смело!» (С.21); обращается к защитнику: «Сняла кольцо, чтоб ты купил оружье» (С.13); «...Последний цел патрон? / Так отомсти! Хоть одному, как воин» (Сб. «Слава России!». С.83). Переклички с блоковским циклом «На поле Куликовом» особенно явственны в стих. «Рассвет»: «Очнись, опомнись! Перед кем ты пал? / И на кого ты Родину оставил? / Рассвет. Час просветления настал. / Молись теперь, чтоб Бог твой меч прославил» (С.14). Исполненные «горечи и злости» обращения к противнику (например, в стихотворении «От Бога за убийство отлученные...». С.77) восходят к традициям гражданской лирики А.Пушкина («Клеветникам России»), М.Лермонтова («Опять, народные витии...»), Н.Языкова («К ненашим»).

Идеально-романтические образы воинов существуют в книгах Карташёвой лишь как надежда, совр. реальность порождает разочарование: «Я каюсь за народ, что он не поднял меч!» («Не победить врага в бою земном...»). Карташёва не прощает безволия и расслабленности, предательства своего рода, своей крови. В окружающей действительности с горечью наблюдает мелкий, изверившийся, циничный люд: «Мальчишка! Лгун! авантюрист, артист...» (Слава России! С.107). Размышления о всеобщей продажности, проникшей и в людские души, и в искусство, и даже в церковь («На рынке все, стихи и красота, / И храм с торговлей Божьей благодатью. / Смеются над святынею Креста, / Прильнув устами скверными к распятью». С.684), сопрягаются с темой лукавого оборотничества: «Подмена. Имя Бога всуе. / Без веры праздничный тропарь» (С. 103).

Народ в поэзии Карташёва предстает не только покорным, но и покорившимся, не только униженным, но и охотно устремляющимся к низменным грехам. Одно из самых горьких стихотворений Карташёвой - «Побежденные»: «Мы давно безнадежны / и столь же равно бесполезны, / пустота в наших душах заблудших зияет... Мы не Русью Святою, / а даже Россией не стали» (С.125). Сострадание соплеменникам («Все предали тебя - и власть, и армия...») сменяется хлестким обличением в трусости и безвольности: «Трус выжидает, выживает. / Смиренный вид, лукавый вздох. / Молчит. А Божий глас взывает: / Молчаньем предается Бог!» («Лбы расшибаются о стены...». С.683).

Надежда на воскрешение страны еще не оставляет поэта, но во многих стихах актуализирована ситуация смерти России («После смерти Родины власть чужая в силе»). Лирическая героиня, униженная и бесправная в нынешнем отечестве, ощущает себя гражданкой «Родины небесной - Вечной России» («После смерти...»). Одно из самых сильных стихотворений Карташёвой открывается трагической метафорой: «Моя могила - Родина моя». Замученный, убитый, исчезнувший с лица земли, некогда великий народ существует уже в какой-то иной, метафизической реальности: «Мы после смерти стали крепче стали...» (С.109).

Личный комфорт, душевный покой, чувственные удовольствия приносятся лирической героиней в жертву высшим идеалам. Карташёва утверждает святость венчанного брака, принимая супруга как «единственного, данного на век» и оглядываясь на пройденный вместе путь, когда «все пережито - радости, невзгоды... / Все так же чист венчальный мой покров» («Не каждая на век за мужа выйдет...»). Тем не менее стремление хранить заповеди христианской веры сопрягается с живыми движениями человеческой души, иногда страстными и греховными, которым героиня Карташёвой то противостоит («Четки тихонько возьму / Нет, я не выйду к нему» - «Ветер с твоей стороны...». С.587), то готова безвольно подчиниться. Многие стихи овеяны грустью и тоской по несбывшемуся, Карташёва вспоминает тайные влюбленности, несостоявшиеся «романы», перешедшие в «романсы». Порой лирическая героиня Карташёвой признается: «Золотое кольцо ношу, / Хоть я счастлива не по любви» (С. 663), и сквозь внешнюю бесстрастность прорывается сдержанный стон: «Пусти меня! Забыть наш мертвый брак... Святая скука и могильный мрак / Домашний быт, незначащие речи» (С.515). Иногда она предстает лукаво-остроумной, гордой девушкой - кавалер покинул фигуристку ради хоккея и тут же слышит приговор: «Я это все тебе зачту / Моих коньков дамасской сталью: / Я подвожу по льду черту / И подпись с росчерками ставлю!» (С.668).

В «огнеопальной» поэзии Карташёва есть и стихи, наполненные чистой радостью бытия («Морозный скрип походки быстрой...», С.124) и тихие, умиротворенные картины природы («Радость лета. Сладость меда. / Зной цветы раззолотил»). В них нередко оживают лермонтовские образы и настроения: «Когда моей душе дано прозренье, / Когда светло струится благодать...» (С.578), «Полуночи окно. Звезда. Печаль» (С.243) и др. Миро-сознание поэтессы отчетливо теоцентрично: просветленные душевные состояния связаны, как правило, с переживанием православных праздников, созерцанием святынь, а красота тварного бытия побуждает героиню к благодарной молитве Творцу.

Свое творчество Карташёва определяет как служение - «нести людям простое православное слово», «открывать мир Божьего чуда, молитвы и радости православной веры» (Православная Русь. 2002. №9. С.11), суть его выражена Карташёва в поэтических строках: «Я так жалею бедных и безгласных, / Я так жалею темных и скупых. / Дай силы, Господи, в словах Твоих прекрасных / Согреть замученные души их» («Когда моей душе дано прозренье...»). Мощная экспрессия стихов Карташёвой сочетается с песенным началом («русская певунья с негромким, но чистым голосом» - Тростников В. Н.- С.6). Многие стихотворения Карташёвой переложены на музыку: романсы Ю. и Е.Клепаловых, песни В.Филатовой, Ю.Звездного, В.Захарченко, А.Дудника.

Карташёва перевела с немецкого стихи баронессы Матильды фон Визендок (возлюбленной Р.Вагнера); автор нескольких рассказов и эссе («Родное», «Смелей, Алеша, смелей!», «Не забывай: мы - русские!» и др.), главной темой которых является бытие православного человека в совр. мире.

Карташёва - член правления Международного фонда славянской письменности и культуры, Православной Русской академии, центрального совета движения «Россия Православная», член бюро московского отделения СП России. Лауреат премий журнала «Наш современник» (1991), «Москва» (1996), удостоена Пушкинской медали (1999), медалей Государя Императора Николая II Александровича (2002) и «За гражданское мужество».

А.М.Любомудров

Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 2. З - О. с. 161-164.

Далее читайте:

Русские писатели и поэты (биографический справочник).

Сочинения:

Чистый образ: Книга стихотворений. М., 1992;

Имперские розы: стихотворения. М., 1996;

Вместо собственного некролога: Почти святочный рассказ // Литературный Зеленоград. М., 1997;

Великая княжна Мария // Русский паломник. 1997. №15;

Порфира и Виссон: Лирика. М., 2000;

Отцы // Русский вестник. 2001. №29-30;

Слава России!: Стихи. М., 2001.

Литература:

Хочется пастырей видеть героями: Интервью с поэтессой // Встреча. М., 1997. №2;

Нина Карташева: «Злу всегда дам сдачи» / беседовал с поэтессой Е.Прошин // Сельская жизнь. 2002. №16. 7-13 марта;

Душа не может быть атеисткой... / беседовала с поэтессой А.Рохлина // Община XXI век. 2003. №5(30);

Тростников В.И. Русская певунья // Карташева Н. Слава России! М., 2001. С.3-8;

Беседа с православной поэтессой Ниной Карташевой // Православная Русь. Джорданвилль. 2002. №9. 1/14 мая. С.10-13.